Эту историю рассказал один из прихожан храма Успения Богородицы в Вешняках. От его имени и будем вести дальнейшее повествование.

Я увидел его майским утром во дворе нашей церкви. Если не ошибаюсь, был день пограничника. Литургия давно началась. От горящих свечей в храме было душно и жарко, я почувствовал себя неважно и вышел подышать воздухом.

На вид ему было чуть больше сорока. Невысокий, чернявый, в оранжевой потрепанной рубашке, заношенных светлых шортах, в сандалиях на босу ногу. Он создавал впечатление человека пьющего, однако, похоже, в тот момент был совершенно трезв. Я невольно стал следить за ним.

Мужчина написал на небольшом листочке имена на поминовение и, прихрамывая на одну ногу, подошел к окошку свечной лавки. До меня долетали обрывки его речи.

— За друзей…обещал помянуть…сослуживцы… У меня только четыре рубля…Ну дайте хотя бы свечку. За братцев…за братцев… одна свечка пять рублей? Нету больше…

Я не слышал, что отвечали по ту сторону окошка. Но вскоре мужчина смял листок с именами тех, кого пришел помянуть, бросил его на прилавок вместе с мелочью, крепко выругался и… тихо и горько всхлипнул.

Я подошел к нему.

— Сколько не хватает?

— Да мне бы на три свечки. За братцев поставить… служили вместе.

Я пошаркал в кармане брюк и вытащил бумажную купюру. Взяв деньги, он немного растерялся, а я, не дожидаясь ответа, направился обратно в храм. Уже почти у входа он окликнул меня.

— Как звать тебя?

— Сергий.

— И меня Сергий… Это ж Сергий Радонежский… святой.., — только и смог он выговорить, глядя то на меня, то на деньги.

Не буду греха таить, служба на ум не шла. Как-то незаметно подкралась скверная мысль: «Вот пойдет сейчас и просадит деньги на водку, не будет он никакие свечи покупать».

Мои грешные думы нарушил надрывный вопль. Отчаянный, судорожно-скорбный. Так могут плакать только мужчины в большом горе.

Это был Сергий. Он опустился на колени посреди храма и, никого не замечая, стал вымаливать у Господа прощения.

— Господи… прости меня… грешный я, грешный, прости, Господи, обещал, что брошу пить… прости меня, Господи…

В руке бывший воин Сергий держал три свечи. Сам того не ведая, он остановился как раз рядом с иконой своего небесного покровителя.

Я стоял чуть позади. Неподдельное мужское покаяние настолько тронуло мое сердце, что я сам, со стыдом сокрушаясь о недавних помыслах, пал на колени и заплакал вместе с ним.

Как только запели «Верую», мужчина поднялся и, не переставая проливать слезы, во весь голос запел со всеми. На какое-то время я заглянул в один из приделов, посмотреть, не идет ли исповедь. Батюшки не было. Когда вернулся, мужчина уже ушел.

Больше в нашем храме я его не видел.

Правмир